tama[72] 02/09/2015 22:25
иду за ней.
Семь ночей без сна.
Знаю только то, что мне нужно знать:
я открыл глаза, а вокруг - весна.
Если я усну, то придет зима.
Сохранять баланс нелегко.
И вот,
я держу в руках свое сердце.
Жжёт.
Так течет огонь по траншеям вен.
Я не знаю, кто. Не спросил, зачем.
Помню только снег и пустой вокзал.
Шел двадцатый век.
Я стоял и ждал.
Я смотрел на рельсы. Вокзал исчез.
Я закрыл глаза.
И очнулся здесь.
В девять двадцать семь, раскурив табак,
я пошел к шаману, через Волчий тракт.
Сердце нес в руках. Душу нес в зубах.
/Есть ли правда, брат? Если правда - прах?/
Колдовал шаман, нагонял туман:
''ты найдешь ее и сойдешь с ума''.
Я не верил старцу, его словам.
''Значит, справлюсь сам'' - бросил небесам.
Я иду за ней.
Трасса в никуда.
Я открыл глаза, а вокруг - вода.
Шесть камней в воде.
''Баю-баю-бай'' -
волны шепчут мне.
Но не спать.
Не спать.
Сохранять баланс нелегко.
И вот,
я ловлю губами чей-то рот.
Чистое тепло из чужого рта,
выпиваю залпом, спалив гортань.
Этот чертов блюз в чертовом такси.
Раздираю кожу: не спи, не спи.
Я схожу с ума, не сходя с пути.
/Это дрожь в руках или нервный тик./
Я иду за ней.
Семь ночей без сна.
Я не знаю то, что мне нужно знать.
Говорил шаман, да какой-то бред:
Ты идешь за той,
которой
нет.
Джио Россо.
tama[72] 02/09/2015 22:23
Сентябрь. Третья неделя.
Не поддаюсь на провокации.
Нас нет.
Нас нет
на
самом
деле.
Все вокруг - матрица.
Хьюстон, у нас проблема -
кончаются боеприпасы.
Я прячусь
на подлодке Немо,
есть причины скрываться.
На поверхность нельзя -
зомби.
Зомби убивают друг друга.
/Я думал, нас не затронет,
но выкосило всю округу./
Питаются нефтью и газом,
деньгами
и
золотом.
Проклятая зомби-зараза.
[Запомни: стрелять в голову.]
Пытаюсь сохранять спокойствие.
[сбой системы:
спокойствие не сохраняется.]
Господи,
Господи,
Господи.
спаси
меня,
спаси
м
е
н
я.
Октябрь. Вторая неделя.
Отшельник вызывает Хьюстона.
Немо умер, его отпели,
вместе с рыбами и моллюсками.
Перехватил радиограмму:
зомби идут на запад.
Стараюсь не жечь лампу,
/у керосина отвратный запах/.
Зато нашел сигареты,
представляешь - целую пачку.
Очень скучаю по лету.
Не плачу,
не плачу,
[не]
плачу.
Ноябрь. Двадцать четвертое.
Хьюстон, я кажется, спятил.
Всё катится, катится к черту.
И я к качусь тоже, приятель.
По радио - голоса мертвых,
и
тишина,
тишина,
тишина.
Мне снится полуденный Портленд.
И никогда
не снится
война.
Декабрь. Конец месяца.
До весны еще два. Не выдержу.
Три раза пытался повеситься.
Но вспомнил:
обещал, что выживу.
Немо оставил карты.
Навигатор - без перебоев.
Я должен доплыть до марта.
Должен.
Любой
ценой.
*
Хьюстон, не поверишь - я выжил!
Здесь такое солнце,
такое небо
и горы.
А если подняться выше,
то сможешь увидеть город.
Зомби сдохли от голода -
нефть иссякла, деньги сгнили.
Жалко только людей, которых,
эти чертовы твари
убили.
Но друг, я не собираюсь сдаваться,
нашел Джейн, она жива. Ты счастливый -
ей вчера исполнилось двадцать.
Твоя сестра
очень красива.
И сейчас, стоя у твоей могилы,
(черный камень у радиовышки).
Хьюстон, я хочу сказать спасибо,
за то, что помог мне выжить.
Джио Россо.
tama[72] 02/09/2015 22:22
Здравствуй, Отче.
Как там, над крышами?
Что тебе до меня неверного?
А в аду все как прежде: дышится.
И гораздо спокойней нервами.
Расскажи, как она в своем городе,
завоеванном ветром и стужами.
Я всегда был в нем болен от холода,
возвращаясь разбито-простуженны]м.
Покажи мне, в моем одиночестве,
все черты ее, тонкие линии.
Ее хрупкие пальцы и мелкие родинки,
по щекам идущие клиньями.
Знаешь, Отче, я болен бессонницей,
с двадцать третьей своей весны.
Я прощальным подарком в ладони,
ей вложил мои светлые сны.
Она где-то готовит завтраки,
варит кофе на старой плите,
Гладит чьи-то рубашки-галстуки,
поклоняясь чужой мечте.
Я плачу за грехи мои,
вычищая душу до дна,
Отчего не ответишь, Господи,
чья на шее веревкой вина?
Мне тюрьма в антрацитовом космосе,
и затрепанной библии том,
Но я помню белые простыни
и ее трехподъездный дом.
Льешь мне воск на открытые нервы,
запускаешь в рассудок дым.
Оставляя, без всяких ''наверное'',
до краев, беспощадно-пустым.
Что же, Отче, тебе так весело? -
ухмыляешься, скалишь зубы.
Я продал бы тебя похлеще,
чем за тридцать монет Иуда,
за пропахшие Севером плечи
и ее ядовитые губы.
Джио Россо.
tama[72] 21/07/2015 19:37
уставшие глаза от войны.
распухшие губы от слёз и песка.
я тебе не спою, я тебе не скажу,
как пахнет порох на полях любви.
застрелился февраль на исходе зимы.
долго с привкусом меди рыдала труба.
март печально стоял у кирпичной стены.
он был уверен, что это судьба.
надломанным тембром, подаренным кем-то,
кто тебя послал шпионить за мной?
ты не станешь моим любимым поэтом.
ты не станешь зовущим и ласковым светом.
ты останешься вечно ходить за моею спиной.
я понимаю ,что скоро ты будешь одна.
я никогда не отдам самых трепетных чувств.
будут тебя украшать новых лиц имена
к сломанным мачтам я никогда не вернусь.
март немного простужен и голос молчит.
ах ,зачем засорять эфир пустотой?
я снимаю пальто и ломаю свой щит.
я безоружен этой весной.
надломанным тембром, подаренным кем-то,
кто тебя послал шпионить за мной?
ты не станешь моим любимым поэтом.
ты не станешь зовущим и ласковым светом.
ты останешься вечно ходить за моею спиной.
я понимаю ,что скоро ты будешь одна.
я никогда не отдам самых трепетных чувств.
будут тебя украшать новых лиц имена
к сломанным мачтам я никогда не вернусь.
tama[72] 10/05/2015 05:53
ПИТЬ КОФЕ
Разменяем вечер на секс и фальшь
Надежд. За окном закапает. Лужи
Кляксовидным зеркалом на асфальт
Покорно разлягутся. Нужен ужин?
Нас, как мух, проглотит бессонный бар.
Куском рафинада в чашечку кофе
Окунет. Официант, жрец забав
Предгастрономических, к нам выходит.
Во фрэнч-прессе сладкий, как первый грех,
Закажешь бразильский, фри, два салата.
Неприлично близко ко мне подсев,
На аперитив предпочтешь помаду.
Не завидуй парам, что каждый день
Любовь без опаски празднуют щами.
В кислых буднях счастья не разглядеть,
А мы как глазасты! Пора прощаться.
Слез рассол. Словарный запас иссяк.
Ты снова напьешься в хлам по приезду.
Я на свой шестой дотащу рюкзак,
Под душ, и в твой сорок восьмой залезу.
В предвкушеньи тихих не вместе снов
Грусть вылечу шоколадом молочным.
Ты проснешься мужем, а я больной.
Платить за любовь нам по одиночке.
tama[72] 10/05/2015 05:43
/продолжение/
Оно грохочет и бьет в виски!
Оно полыхает огнем и ядом.
Оно разрывается на куски!
Что больше в нем: ярости или тоски?
Взвешивать поздно, да и не надо!
Обида волной заливает кровь.
Перед глазами сплошной туман.
Где дружба на свете и где любовь?
Их нету! И ветер как эхо вновь:
Их нету! Все подлость и все обман!
Ему в снегу суждено подыхать,
Как псу, коченея под стоны вьюги,
Чтоб два предателя там, на юге,
Со смехом бутылку открыв на досуге,
Могли поминки по нем справлять?!
Они совсем затиранят мальца
И будут усердствовать до конца,
Чтоб вбить ему в голову имя другого
И вырвать из памяти имя отца!
И все-таки светлая вера дана
Душонке трехлетнего пацана.
Сын слушает гул самолетов и ждет.
А он замерзает, а он не придет!
Сердце грохочет, стучит в виски,
Взведенное, словно курок нагана.
От нежности, ярости и тоски
Оно разрывается на куски.
А все-таки рано сдаваться, рано!
Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
Так пусть же! Считайте, что чудо есть!
Надо любою ценой подняться
И всем существом, устремясь вперед,
Грудью от мерзлой земли оторваться,
Как самолет, что не хочет сдаваться,
А сбитый, снова идет на взлет!
Боль подступает такая, что кажется,
Замертво рухнешь назад, ничком!
И все-таки он, хрипя, поднимается.
Чудо, как видите, совершается!
Впрочем, о чуде потом, потом...
Швыряет буран ледяную соль,
Но тело горит, будто жарким летом,
Сердце колотится в горле где-то,
Багровая ярость да черная боль!
Вдали сквозь дикую карусель
Глаза мальчишки, что верно ждут,
Они большие, во всю метель,
Они, как компас, его ведут!
- Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
Он жив. Он двигается, ползет!
Встает, качается на ходу,
Падает снова и вновь встает...
II
К полудню буран захирел и сдал.
Упал и рассыпался вдруг на части.
Упал, будто срезанный наповал,
Выпустив солнце из белой пасти.
Он сдал, в предчувствии скорой весны,
Оставив после ночной операции
На чахлых кустах клочки седины,
Как белые флаги капитуляции.
Идет на бреющем вертолет,
Ломая безмолвие тишины.
Шестой разворот, седьмой разворот,
Он ищет... ищет... и вот, и вот -
Темная точка средь белизны!
Скорее! От рева земля тряслась.
Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
Точка качнулась, приподнялась
И рухнула снова в глубокий снег...
Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
Ровно и плавно гудят машины.
И первой без лесенки прямо в сугроб
Метнулась женщина из кабины!
Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
Я знала... Все будет так, не иначе!..-
И, шею бережно обхватив,
Что-то шептала, смеясь и плача.
Дрожа, целовала, как в полусне,
Замерзшие руки, лицо и губы.
А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- Не смей... ты сама же сказала мне..
- Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
Какой же меркой меня ты мерил?
Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
Какое счастье, что ты поверил!
Я знала, я знала характер твой!
Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
И нужен был шанс, последний, любой!
А ненависть может гореть порой
Даже сильней любви!
И вот, говорю, а сама трясусь,
Играю какого-то подлеца.
И все боюсь, что сейчас сорвусь,
Что-нибудь выкрикну, разревусь,
Не выдержав до конца!
Прости же за горечь, любимый мой!
Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
Да я, как дура, пойду за тобой,
Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!
И были такими глаза ее,
Глаза, что любили и тосковали,
Таким они светом сейчас сияли,
Что он посмотрел в них и понял все!
И, полузамерзший, полуживой,
Он стал вдруг счастливейшим на планете.
Ненависть, как ни сильна порой,
Не самая сильная вещь на свете!
tama[72] 10/05/2015 05:42
Баллада о ненависти и любви.
Метель ревет, как седой исполин,
Вторые сутки не утихая,
Ревет, как пятьсот самолетных турбин,
И нет ей, проклятой, конца и края!
Пляшет огромным белым костром,
Глушит моторы и гасит фары.
В замяти снежной аэродром,
Служебные здания и ангары.
В прокуренной комнате тусклый свет,
Вторые сутки не спит радист.
Он ловит, он слушает треск и свист,
Все ждут напряженно: жив или нет?
Радист кивает: - Пока еще да,
Но боль ему не дает распрямиться.
А он еще шутит: ,,Мол, вот беда
Левая плоскость моя никуда!
Скорее всего перелом ключицы...,,
Где-то буран, ни огня, ни звезды
Над местом аварии самолета.
Лишь снег заметает обломков следы
Да замерзающего пилота.
Ищут тракторы день и ночь,
Да только впустую. До слез обидно.
Разве найти тут, разве помочь -
Руки в полуметре от фар не видно?
А он понимает, а он и не ждет,
Лежа в ложбинке, что станет гробом.
Трактор если даже придет,
То все равно в двух шагах пройдет
И не заметит его под сугробом.
Сейчас любая зазря операция.
И все-таки жизнь покуда слышна.
Слышна ведь его портативная рация
Чудом каким-то, но спасена.
Встать бы, но боль обжигает бок,
Теплой крови полон сапог,
Она, остывая, смерзается в лед,
Снег набивается в нос и рот.
Что перебито? Понять нельзя.
Но только не двинуться, не шагнуть!
Вот и окончен, видать, твой путь!
А где-то сынишка, жена, друзья...
Где-то комната, свет, тепло...
Не надо об этом! В глазах темнеет...
Снегом, наверно, на метр замело.
Тело сонливо деревенеет...
А в шлемофоне звучат слова:
- Алло! Ты слышишь? Держись, дружище -
Тупо кружится голова...
- Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..
Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
В каких ведь бывал переделках грозных.
- Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
А про себя добавляет: ,,Боюсь,
Что будет все, кажется, слишком поздно...,,
Совсем чугунная голова.
Кончаются в рации батареи.
Их хватит еще на час или два.
Как бревна руки... спина немеет...
- Алло!- это, кажется, генерал.-
Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
Странно: слова звенят, как кристалл,
Бьются, стучат, как в броню металл,
А в мозг остывший почти не влетают...
Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
Как мало, наверное, необходимо:
Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
Где доброе слово да чай на столе,
Спирта глоток да затяжка дыма...
Опять в шлемофоне шуршит тишина.
Потом сквозь метельное завыванье:
- Алло! Здесь в рубке твоя жена!
Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!
С минуту гуденье тугой волны,
Какие-то шорохи, трески, писки,
И вдруг далекий голос жены,
До боли знакомый, до жути близкий!
- Не знаю, что делать и что сказать.
Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
Что, если даже совсем замерзаешь,
Надо выдержать, устоять!
Хорошая, светлая, дорогая!
Ну как объяснить ей в конце концов,
Что он не нарочно же здесь погибает,
Что боль даже слабо вздохнуть мешает
И правде надо смотреть в лицо.
- Послушай! Синоптики дали ответ:
Буран окончится через сутки.
Продержишься? Да?
- К сожалению, нет...
- Как нет? Да ты не в своем рассудке!
Увы, все глуше звучат слова.
Развязка, вот она - как ни тяжко.
Живет еще только одна голова,
А тело - остывшая деревяшка.
А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
Держись! Часов через пять рассвет.
Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
Ну есть ли хоть шанс?
- К сожалению, нет...
Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
Как трудно последний привет послать!
И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
Голос резкий, нельзя узнать.
Странно. Что это может значить?
- Поверь, мне горько тебе говорить.
Еще вчера я б от страха скрыла.
Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
То лучше, чтоб после себя не корить,
Сказать тебе коротко все, что было.
Знай же, что я дрянная жена
И стою любого худого слова.
Я вот уже год тебе не верна
И вот уже год, как люблю другого!
О, как я страдала, встречая пламя
Твоих горячих восточных глаз. -
Он молча слушал ее рассказ,
Слушал, может, последний раз,
Сухую былинку зажав зубами.
- Вот так целый год я лгала, скрывала,
Но это от страха, а не со зла.
- Скажи мне имя!..-
Она помолчала,
Потом, как ударив, имя сказала,
Лучшего друга его назвала!
Затем добавила торопливо:
- Мы улетаем на днях на юг.
Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
Быть может, все это не так красиво,
Но он не совсем уж бесчестный друг.
Он просто не смел бы, не мог, как и я,
Выдержать, встретясь с твоими глазами.
За сына не бойся. Он едет с нами.
Теперь все заново: жизнь и семья.
Прости. Не ко времени эти слова.
Но больше не будет иного времени. -
Он слушает молча. Горит голова...
И словно бы молот стучит по темени...
- Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
Судьба перепутала все пути.
Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
За подлость и радость мою прости!
Полгода прошло или полчаса?
Наверно, кончились батареи.
Все дальше, все тише шумы... голоса...
Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!
Оно грохоч
tama[72] 10/05/2015 05:32
Не так пугает смерть в одиночестве.
Не радует в стакане вода.
Смотрю на вас и замуж не хочется.
Совсем.
Ни за кого.
Никогда.